- Из машины я вас не выпущу, Надя. И не рассчитывайте.
Мне ровным счетом ничего не видно. Только два темных профиля на передних сиденьях и в перспективе – за лобовым стеклом – пестрые огоньки ночного Парижа. Я думаю о том, как бы незаметно выскользнуть из этого чужого мирка.

Двое на передних седеньях молчат: считанные сикунды, гл мне кажется, что это - из-за меня. Я мешаю.
Но выходить – такая же бестактность, как и оставаться. Надя ждет, когда я вступлюсь за ее, так сказать, девичью честь, я же нагло играю на руку старому греховоднику.
Ну и что делать прикажете?

С одной стороны, Базен: не красавец, но чертовски привлекательный, не юнец, но живой до отвращения; к тому же типичный француз (это для не посвещенных).
С другой стороны, Надя: двадцать пять лет, не замужем, романтична до распущенности; обижает недавних призывников; с французами ещё не пробовала, но очень хотелось бы.
С третьей стороны – я. Ну причем тут я? Надя мне даже не подруга, а так.
Они молчат, играет какая-то легкая музыка.
В салон врывается протяжный гудок: микроавтобус силится проехать, мы мешаем.

- Ты посмотри, что делает!
Базену сейчас не до маневров. Злым шершенем вылетает он из машины.
- Eh, a va pas la tte?
- Лиза, что он говорит?
- «Разуй глаза», говорит. Слушай, мне уйти?
- Зачем? Ах, вот ты о чем... Сейчас вместе пойдем. Это же цирк бесплатный!
Не слишком она деликатна.

- Надь, вообще-то это друг моего отца. Мне бы не хотелось...
- Нет проблем.
Друг моего отца рушится на сиденье, включает зажигание.
- Придется отогнать машину.
- Александр, - Надя говорит тягучим доверительным голосом, - знаете, нам пора. Правда. Мы с Лизой так устали! Большое спасибо вам за экскурсию!
Щелкает открывающая дверца. С бедного Александра Сергеевича разом слетает важность.
- Надя, постойте! Да подождите же! Мы ещё увидимся?

Слышно, как острый каблучок тукается об асфальт.
- Почему бы нет?
Надя выскальзывает из машины, поводит пальчиками - «о ревуар!», дверца, чмокнув, мягко встает на место.

Продолжение следует...

Серия 2

Хамоватое какетство. Но Базен ослеплен: временно лишен зрения, соображения и чувства меры. Он уныло смотрит сквозь лобовое стекло на медленно, со вкусом отплывающую фигурку. Кажется даже забыл о моем существовании.

- Александр Сергеич, спасибо. Очень важно было увидеть именно ВАШ Париж.
- Лиза... да... конечно.
Микроавтобус, потеряв терпение, взвывает. Хлопаю дверцей.
- Лиза! Я завтра позвоню! Узнаю, как устроились!

Не огладываясь, несусь по улице следом за Надей.
Ещё сегодня я была в Москве. Неужели?...

***
В квартирке, снятой для меня Базеном, удручающе пусто. Кровать, старенькое трюмо, хлипкий шкафчик.
Надя с философским видом изучает «стрелку» на калготках.

- А ничего себе этот Базен по-русски лопочет. Только чуть-чуть с акцентом.
- Ага. С армянским.
- С каки-и-им?
Александр Базен, «в девичестве» Базян, уже лет двадцать как променял безмятежный труд в ереванском КБ на суматошную жизнь парижского экскурсовода. Досконально изучив карту французской столицы, ее историю и достопромичательности, самостоятельно одолев язык, хитроумный Базян попросту смылся из страны по морю-окияну. И получил статус беженца из брежневской империи.

- Ловко.
- Дело не в ловкости. Мама говорила, он был помешан на Франции... Мог часами рассказывать об истории королевских династий, о французской кухне, о каких-нибудь чудных парижских улочках, которых никогда не видел. Он наверное, ошибся местом рождения. Ему и фамилия родная как-то не идет.
- Он чего, у нас был Базиным чтоли?
***
- Надь, если идешь в душ, то делай это сейчас. Я с ног валюсь.
С Надей мы познакомились пару месяцев назад на выставке... Я сказала, что осенью уезжаю учиться во Францию, папин друг(Базен) с жильем поможет.

- Лиза! Тут нет биде! Я слышала, что во Франции у всех есть биде!
И вот я в Париже, с Надей, в крохотной квартирке без биде.
Знакомьтесь: Елизавета Лисина, будущий маркетолог.
***
Телефонная трубка килограмма полтора весит, не меньше. В трубке не естественный тонкий голос Базена:
- Лизет! Алло! Это ты? Не молчи, я знаю, что это ты. Собирай вещи, я буду через час.

Что-то стряслось. Ору в черноту телефонной трубки:
- Почему? Поче-ему-у?
- В аэропорт едем. Звонил твой отец, он передумал. Слишком дорого учеба твоя выходит.
- Как?... Ну... хоть недельку дайте! Я же ещё ничего тольком не видела!
- Нет, Лиза, нельзя. Я уже билет тебе купил.
- Какого лешего вы мне что-то покупаете! Да не поеду я никуда!
- Лиза...
- Что – Лиза? Что?! Сидите в Париже два десятка лет, а мне и недельки нельзя побыть!
- Ну Лиза...

Отвратительный голосок у этого Базена. Писклявый и истеричный. А у меня даже дыхание перехватило.
- Не поеду я никуда! Все!
- Лиза! Лизка! Оглохла, что ли? - Надя уже не кричала, она орала. - Телефон надрывается! Я же не могу ответить! Я ж ни бельмеса!

Вылетаю из-под одеяла, босиком по холодному полу – в коридор.
- Але...
- Лизет? Бонжур! Са ва?

- Дела... са ва. Александр Сергеич, вы только что мне снились.
- Надеюсь, во сне я был крайне любезен?

- Дальше некуда...

Продолжение следует...

СЕРИЯ 3

Стоим у поджножия Эйфелевой башни: в очереди за билетиками. Кругом сплошные туристы. Надя прислушивается к разговору: мужчина в спортивных штанах что-то вкалывает куколке с рюкзачком.
Немцы, - « ставит диагноз » Надя. - Пройденный этап.
- Всмысле? - не догоняю я.
- Ну, я про то, что немец у меня уже был. Так себе.
- Ты о чем? А, ну да...

Действительно, о чем ещё может говорить Надя? Вяло отмахиваюсь:
- У тебя пока не было ни одного Базена.
- Нужен он мне. К тому же он « наш ».
- Давно уже не « наш ». Париж – город любви. За столько лет можно ею пропитаться.
- Да ну, суррогат. А вот бы с настоящим французом роман закрутить! Они такие... такие...
Женьщина средних лет, что стоит позади нас, улыбается:
- Не стройте себе иллюзий, девушка. Они ни чем не лучше прочих.

Надя вздрагивает, задирает носик отварачивается.
Наша очередь. Я протягиваю в окошко монеты.
***
Юбер!
Маленький мальчик откликается, бежит к маме.
С улыбкой смотрю ему в след. В детстве я придумала себе французского принца, и его звали странным именем Юбер. Оно казалось мне очень очень красивым и очень чужим. Принцу Юберу прислуживали веселые обезьянки « паризьены »(парижанине).
- Лиз, ты о чем думаешь?
- Так, о мартышках.
Нашла место – на Эйфелевой башне! Пойдем, спустимся вниз, перекусим.
***
Цены в городе остраномические.
- Надь, может дома перекусим? Тут же грабеж натуральный.
Но упрямства Наде не занимать.
- Ой блины! Я хочу блины. Скажи ему, чтобы сделал.

Вздыхаю:
- Ну и сколько тебе этих блинов?
- Парочку... Слушай, скажи ему, что он в этом переднике не отразим.
- Надь, ты в своем уме, он же на работе.
- Лиз, тебе что, трудно? Ну скажи!
Собственно, мне все равно. Молодой человек смотрит на нас с интересом.
- Нам по два блина, пожалуйста. Да, моя подруга говорит, что выочень недурны собой. Просила вам сообщить.

Молодой человек по – прежнему вежливо улыбается, скашивается взгляд на своих соседок: те заняты выдачей блинов.
- Передайте своей подруге, что я польщен. Но такой красавице не следует обращать внимание на обыкновенного...
Я вскрикнула.
- Sorry... - Молодой парень увлекается созерцанием кондитерского чуда и не заметил как пребольно наступил мне на ногу. - Excuse me...
- C'est pas grave(ничего страшного) – выдавливаю по французски.
Парень Оживляется:
- Oh, are you French?
Ну вот, думаю, в мои сети попала первая муха... С неохотой отзываюсь:
- No, I'm Russian!

Парень, тот час теряет ко мне долю интереса и отчаливает со словами « Red square, vodka, Gorbachev ». Небогатый наборчик. Я пожимаю плечами и улыбаюсь блинному мастеру.
Он делает сочувственную гримасу:
- Vous tes russes? ( Вы русские? )
- Рус, рус, - вклинивается Надя. - Йес.
- Ah! M-m-m... Matriochka!
Мы смеемся. На самом деле вся эта сцена длится не более минуты. И наши блины уже призывно лежат на тарелках.
Я смотрю на Надю, слежу за ее взглядом. Она не отрывает нлаз от мальчика за стойкой. Он смущенно улыбается.
А мы сейчас отойдем от стойки, и все кончится. Эти двое немного повспоминают друг о друге, потом забудут.
- Лиз, спроси, когда он заканчивает работу.
Это уже слишком. Шиплю:
- По-моему, вечером мы собирались на триумфальную арку.
Но у Нади такое умоляющее лицо, что я сдаюсь.
- Вы... простите, вы не откажетесь показать нам Париж?

Быстрый взгляд на соседок по прилавку, улыбка:
- Я плохой экскурсовод...
- И все же, в котором часы вас ждать?
- В четыре, - это ПОЧТИ нам: это – ей.
За столик Надя садится так, чтобы наш новый знакомый не видел, как она будет набивать щеки.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

what i've done
i'll face myself
to cross out what i've become
erase myself
and let go of what i've done

НА АВАТАРЕ МОЯ ЛЮБОВЬ!!!